- Чёрт, как курить хочется, - пожаловался молодой парень девятнадцати лет своему напарнику по смене, - аж зубы сводит. - А ты покури, Андрюха, - с невозмутимым видом предложил опытный охраняющий. – Я тебя прикрою, никто не спалит. - Правда? – наивно спросил неопытный, с надеждой посмотрев на напарника. - Да чтоб меня упырь за задницу цапнул, - пообещал тот, скрестив два пальца за спиной. - Вот спасибо, Кирсон, огромное, человеческое... – Дежурный закинул автомат на плечо, чтобы не мешал, достал из-за пазухи самокрутку, из кармана куртки зажигалку и чиркнул колёсиком. Поднёс конец самодельной сигареты к огоньку и… - Дежурный, почему расслабляемся на посту?! Парень от страха выронил самокрутку, затоптал её носком ботинка и виновато уставился на начальника службы безопасности Октябрьской станции. Он был наслышан про его манеру передвигаться абсолютно бесшумно, но решил, что если пять минут он перекурит, ничего не случится и никто его не застукает за нарушением Устава. - Да я…, - виновато залепетал парень, - минутку только… - А ну перескажи-ка мне третий пункт Устава караульной службы, - грозно произнёс начальник службы безопасности, которого все называли просто Мир, а фамилия его была Маркин. - Дежурному запрещается делать что-либо, не относящееся к работе, а именно употреблять алкоголь, курить наркотики и разговаривать не по делу во время несения своей смены у блокпоста, - наизусть пересказал парень, опустив глаза в землю. - А ты знаешь, какое наказание следует нарушителю сие правила? – хищно оскалился Мир. - На первый раз штраф пятнадцать патронов, а если нарушение совершено три раза подряд, – изгнание со станции. Мир растянул губы в довольной ухмылке – он считал, что если нарушитель сам поймёт и, главное, осознает, в чём провинился, больше не будет так поступать. Опомнившись, Мир принял равнодушное выражение лица. - А ты осознаёшь, что в то время как ты тут пыхаешь, из туннеля может подкрасться мутант и оторвать тебе башку? Я уж не говорю про людей, которых он убьёт, прежде чем сам издохнет от пуль. Парень с опаской покосился в сторону туннеля, тускло освещённому слабыми лампами. - Я… я… осознал, понял, больше не буду. Честное слово! - На первый раз прощаю ввиду того, что это твоё третье дежурство, но если это повторится ещё раз, да любое нарушение будет, отдам в распоряжение Павла Васильича на неделю. Понял? Дежурный учащённо закивал, что-то пробормотал. Из его несвязной речи Мир разобрал «больше не повторится» и «простите». Андрей взял с края платформы мощный фонарь и включил, направив его луч в туннель, рассеяв тьму. Поэтому парень не видел, как заговорщически подмигнули друг другу его напарник и начальник службы безопасности. Мир, улыбаясь, довольный собой, развернулся и направился дальше по своим делам. - Александр Антонович! Александр… А, чтоб тебя, сопля зелёная! – Видимо, на пути врача случайно оказался ребёнок. – Погодите! «Ну вот, только подумал о нём – он уже здесь, - с тоской подумал начальник службы безопасности, разворачиваясь навстречу местному врачу. – Сейчас опять всю плешь проест». - Уф, за вами не угонишься, - пожаловался Павел Васильевич, нагнав, наконец, Мира. Павла Васильевича на Октябрьской все уважали за его талант в медицинской области. Но в то же время немного недолюбливали (хотя не то чтобы не любили, скорее – сторонились), несмотря на то, что как минимум половина бойцов станции должны местному Айболиту если не жизнью, то одной конечностью точно. Павел Васильевич обладал очень скверной чертой характера: чрезмерной увлечённостью и приставучестью. То есть если даже вскользь спросить у него что-нибудь насчёт фауны или флоры метро, он начинал читать целую лекцию и бегал за человеком до тех пор, пока не уверится, что полностью просветил его. А может и просто пристать, если дел нет. Именно поэтому Мир пугал провинившихся подчинённых тем, что отдаст в полное распоряжение Айболиту, как за глаза его называли многие октябрьчане. - Что стряслось, Пал Василич? – спросил начальник службы безопасности, осматривая старика и про себя осуждая его чрезмерную нечистоплотность: грязный халат, заляпанный чем-то чёрным и вонючим, всклокоченные нечёсаные волосы и длинные ногти. Наверное, науке и медицине всё время отдаёт. - Я исследовал образцы собранной на днях в перегоне между площадью Ленина и Октябрьской плесени и пришёл к выводу, что она источает галлюциногенные пары. То есть если смешать её с некоторыми видами лекарств, может получиться неплохой антибиотик. «Да, это надо, а то лекарств совсем мало осталось, сильно экономить в последнее время приходится». - Вам нужен боец, так? – спросил Мир. – Чтобы вас сопроводил? - Два бойца, - кивнул врач. - Хорошо. – Маркин осмотрелся, подыскивая подходящие кандидатуры. Слева от него прогуливались по платформе и о чём-то переговаривались два парня. – Эй, - окликнул их Мир, - бойцы, подойдите. Они вмиг замолчали и покорно направились к Маркину, но, увидев Павла Васильевича, замедлили шаг и поглядели на начальника службы безопасности, предчувствуя неладное. Когда парни оказались рядом с Айболитом и Миром, последний спросил у них: - Вы в паре дежурите, так? - Да, - подтвердил один боец, блондин с хитрым взглядом и резкими быстрыми движениями. - Когда ваша очередная смена на блокпосте? - Завтра утром. - Отлично! Значит, с настоящего момента до… Пал Василич, сколько вам нужно времени? - Да, я думаю… - Учёный задумчиво почесал нос. – К девяти вечера управимся. Хотя втроём-то, наверное, и быстрее. - Вот с трёх часов дня, то бишь сейчас, до девяти вечера, плюс-минус час, поступаете в полное распоряжение Павла Васильевича. Оружие и прочее снаряжение возьмёте на складе. Ясно? - Ясно, - угрюмо сказали бойцы, понурив головы. Мир отнёсся к их ситуации с пониманием: - Чего кислые такие? Я вам за такое хорошее дело награду выдам – каждому по десятку патронов и один на двоих стандарт таблеток, которые Павел Васильевич изготовит, не без вашей помощи. Воины заметно приободрились, просияв, но тут же с опаской покосились на Айболита. - Пойдёмте, ребятки. - Врач не заставил их долго ждать. - Вы не представляете, что я обнаружил, проведя лабораторные опыты… «Да, всё же настрадаются парни, - усмехнулся про себя Мир. – Хоть не за “спасибо”». - Назовись, - вдруг услышал Маркин сзади себя голос именно того паренька, которого недавно застукал за нарушением. – А то стрелять буду… Мир обернулся и увидел «нарушителя», целящегося из своего табельного автомата в туннель. Кирсон светил в ту же сторону мощным фонарём, разгоняя тьму, чтобы помочь напарнику увидеть источник угрозы. Маркин быстрым шагом направился к блокпосту, на ходу расстёгивая кобуру, в которой лежал пистолет «Кобра» – переделанный под больший калибр ПМ. - В чём дело? – спросил он у Андрея, оказавшись рядом с ним, безрезультатно пытаясь увидеть что-либо подозрительное в почти полностью освещённом туннеле. Дежурный не успел ответить, потому что из-за поворота вышла фигура. Фигура человека. Его лица не было видно из-за большого капюшона, принадлежавшего длиннополому кожаному плащу. Человек неспешно брёл, опираясь левой рукой о стену туннеля, покрытую плесенью. Иногда он спотыкался на ровном месте, падал на одно колено, медленно вставал и брёл дальше. Скорее не брёл, а перебирал ногами. Он явно был не в порядке. - Эй, назовись! – громко сказал Мир, обращаясь к незнакомцу, для пущего эффекта передёргивая затвор и досылая патрон. Тот никак не отреагировал на приказ: то ли не слышал, то ли не мог физически его выполнить из-за травмы, то ли… не понимал. Самым верным и безопасным решением, пожалуй, сейчас было бы просто пристрелить незнакомца, не выполнявшего требование охраняющих. Он запросто мог оказаться человеком, который, хапнув большую дозу радиации, мутировал в ужасное существо… Но что-то подсказывало Миру, что это именно человек; за двадцать лет напряжённой жизни и постоянного страха за свою жизнь он научился отличать людей от мутантов, в том числе и честных людей от сволочей. И вдруг Маркин заметил, что за незваным гостем по бетонному полу тянется след из частных, но небольших капелек крови. Точно, ему нужна помощь! Он зашёл вперёд Андрея, оглянулся, поманил парня ладонью за собой, приказывая прикрывать, и двинулся навстречу незнакомцу, продолжая на всякий случай держать того на прицеле. Человек всё шёл вперёд, не замечая вокруг себя ничего, словно находился во сне. Маркин от последней мысли даже ущипнул себя за руку – больно. Это реальность. Отталкивающая, жестокая, но всё же реальность. Мир стал столбом, когда дозиметр противно застрекотал. Маркин стал искать глазами источник возможного радиационного излучения, но Андрей крикнул Кирсону «гаси фонарь», и когда мощный луч света исчез, Мир увидел, что от раненого человека исходит совсем слабое свечение. - Вот ч-чёрт, - пробормотал Андрей, пятясь. – Он же фонит! «Так вот что это за ореол, - догадался Маркин, не решаясь подойти к путнику поближе, потому что, если верить счётчику, радиоактивный фон возле него был в районе пятидесяти-шестидесяти рентген. «Где же он хапнул столько?.. Ах, да, на перегоне между «Речным Вокзалом» и «Октябрьской» же чудовищный радиоактивный очаг. Ну а почему же тогда он не прошёл по поверхности? Человек-загадка, одним словом». Внезапно незваный гость остановился и стянул с головы капюшон. На лице сталкера был надет противогаз, из-под которого на Мира смотрели глаза… Маркин давно позабыл этот взгляд, потому что с момента Катастрофы ни разу ничего подобного не видел. В метрополитене люди смотрят с тоской, иногда – с мольбой, в лучшем случае – с долей радости, как ребёнок, которому купили желанную игрушку. Но во взгляде этого человека отчётливо читалась доброта… Маркин не видел этого, но был уверен, что мужчина улыбается. Сталкер привалился спиной к некогда мраморной стене и сполз по ней вниз. Протянув к Миру зажатую в кулак руку, он уронил её и больше не двигался. У начальника службы безопасности ёкнуло сердце,и в горле встал горький ком. Он много раз видел смерть, но эта была какой-то другой… непонятной. В фильмах так умирают герои. - Сожмурился? – спросил сзади Андрей. Мир проигнорировал его дурацкий вопрос и стал медленно подходить к сталкеру. Пощупав пуль на шее, он убедился, что мужчина умер. И ему стало горько, на душе засвербило, словно только что отдал Богу душу родной Маркину человек. Выпрямившись, Мир тяжело вздохнул и уже хотел было уйти, чтобы оставить тело гробовщикам с «Золотой Нивы», регулярно объезжающим метро на дрезине в поисках новых «клиентов», как заметил, что из руки сталкера, которую он тянул к начальнику службы безопасности, на рельсы выпал бумажный листок, свёрнутый в несколько раз и лежащий в маленьком полиэтиленовом мешке. Маркин поднял находку, вытащил листок из мешочка, развернул и вгрызся глазами в текст.
Если Вы держите это письмо в руках, значит, я уже мёртв. Я Вас очень прошу: откликнитесь на мою просьбу, умоляю… Возможно, ещё не поздно. Меня зовут Метков Фёдор Анатольевич, до Катастрофы водил грузовые составы по России. В тот момент, когда ядерная ракета летела на город, я ехал в поезде метро по метромосту, соединяющем Левый берег Новосибирска с Правым. Каким-то непостижимым образом машинист успел завести огромную махину в туннель, когда метромост позади смело ударной волной. Теперь известно, что все мосты и здания на открытых пространствах в тот день прекратили своё существование и превратились в груды металлолома и тонны раскрошившегося бетона. Мы, пассажиры того поезда и всё люди, находившиеся на станциях «Студенческая» и «Карла Маркса», оказались отрезаны от основной системы метрополитена. До сего момента нам удавалось существовать, выбираясь на поверхность, находя оружейные и разрушенные супермаркеты. Мы никогда не были обеспечены достаточно хорошо патронами и никогда не были полностью сытыми, но хоть как-то жили. Однако со временем все продукты из ближайших магазинов были нами съедены, оружейные опустели, а чтобы идти дальше, у нас не было ни людей, ни достаточно патронов. Почти все мужчины погибли в боях с мутантами, на Левом берегу остались только женщины да дети от двух до четырнадцати лет. Ну и девять мужчин, включая меня. Рано или поздно, скорее всего, первый вариант был более реальным, защитники бы все полегли в боях за станцию, а женщин и беззащитных детей некому будет защитить. Гибель станций была не за горами. Я отправился на Правый берег не потому, что реально надеялся дойти до людей, а потому что у меня была семья, которую я очень любил. Я не мог больше смотреть на то, как голодает моя жена и ребёнок. Разумом я понимал, что мне не дойти, но в сердце теплилась надежда. Я очень надеюсь, что в тот момент, когда Вы держите в руках этот листок, мои родные живы, пусть даже не совсем здоровы. Если Вы человек, Вы им поможете. Спасибо…
Когда Мир закончил читать, у него в висках застучала кровь, сердце стучало как колёса поезда по шпалам. Он повернулся к Андрею и сказал дрогнувшим голосом: - Тело… не трогать! Узнаю, что мародёрствовали, – накажу, - и бросился к платформе. Андрей проводил его удивлённым взглядом, жадно посмотрел на дробовик мертвеца, висевший на шее своего бывшего хозяина, тяжело вздохнул и подошёл к Кирсону, спросив: - Чего это он? Действительно поведение начальника службы безопасности было странным. Как принято считать, мёртвым материальные вещи уже ни к чему, а вот живым они могут пригодиться, потому нет ничего зазорного в том, чтобы проверить карманы мертвеца, если, конечно, ты его не ради этого убил. Напарник, глядя на тело, пожал плечами, потом сплюнул на землю и сказал в пустоту: - Чертовщина какая-то.
ничего так начало
